Отдергиваю руку и сижу, пытаясь проглотить перепуганный звук, который так и рвется из горла, а потом оборачиваюсь на него через плечо. Он мурлычет странную мелодию, которая очень похожа на музыку в Честерсе, и исчезает в кладовой.

Я заставляю себя снова потянуться за кровать и пошарить рукой, не сводя глаз с двери в кладовку.

— Кристиан, я есть хочу, — говорю я.

Когда он отвечает, я по звуку примерно определяю глубину кладовки и то, как далеко он зашел внутрь. И сколько у меня времени, чтобы выяснить, какого черта тут происходит.

За головой нащупывается шея, а за ней и все остальное тело. Оно голое, человеческое, женское. Она уже застыла в трупном окоченении, она очень холодная.

Я даже дышу шепотом. И слышу, как движутся коробки по полкам.

— Прости, милая, я через секунду добуду тебе еды. Просто думал, у меня есть «Сникерсы», но нахожу пока только «Алмонд Джой».

Я быстро переползаю на середину кровати и отвечаю ему совершенно расслабленным игривым тоном:

— Ну, чувак, тогда ищи лучше. Ты же знаешь, как я люблю «Сникерсы».

Ящики прекращают шуршать.

— Детка, что не так?

Между стеной и кроватью Кристиана мертвая женщина. Я бы сказала, что тут до фига всего не так, и сделала бы это очень громко, но я в квартире убийцы, на мне его пижама, я босиком, и у меня нет меча, который убивает Фей, потому что гадский Джайн у меня его уволок, так что я не спешу уточнять, что не так.

Ну не могла же я себя выдать. Моя игра безупречна.

— Да все в порядке. Просто с голоду умираю! — Еще одна идеальная ложь. Вру я редко, но так же здорово, как делаю все остальное.

Он выходит из кладовой и смотрит на меня. Горец исчез. Теперь он полностью принц Невидимых — радужные глаза отливают красным.

— Ох, девочка, Мак тебе так и не сказала?

— Что не сказала?

— Я ходячий детектор лжи, моя милая Дэни.

— Не бывает таких.

— Это наследственное, как и твои способности ши-видящей.

— Которыми я воспользуюсь, чтобы всыпать тебе люлей по первое число!

— И все это одна большая, толстая, хренова ложь. Ты нашла ее, так ведь? Я знал, что должен был от нее избавиться. Но ты была здесь, ты истекала кровью, и мне нужно было освободить кровать. Я мог думать только о твоем спасении.

— Так что ты столкнул ее с кровати и думал, что я не замечу? Ты запихал ее в щель! — Мои руки сжимаются в кулаки от такого свинства. Убил ее и выбросил, как использованный презерватив. Не упусти я носки, я бы и не узнала. Я продолжала бы думать, что Кристиан крут, потому что спас меня. Я бы, как полная дура, сидела в постели рядом с мертвой женщиной, ела бы и одевалась, не зная, что она в двух футах от меня.

— Чувак, ты больной на голову.

— Ох, Дэни, любимая, — говорит он, скользя к постели, — ты и не знаешь, насколько.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я вылетаю в стоп-кадр, даже не думая. Я ничего не просчитывала и не моделировала. Я надеюсь, что не вырублюсь, потому что у меня предчувствие: если я отключусь, то очнусь голой на дыбе один на один с сумасшедшим бывшим горцем, у которого реально хреновые замыслы.

Если он может телепортироваться, мне кранты.

Я мчусь к двери, но он оказывается передо мной, раскинув руки и пригнувшись, словно собирается броситься на меня и сбить с ног. На его лице ярость, татуировки калейдоскопом меняются под кожей. Глаза полностью почернели. Для полного портрета принца Невидимых не хватает только радиоактивного ошейника и огромных черных крыльев, которые раздавят меня. Я отчаянно врубаю задний ход, и он прыгает.

Я оказываюсь на полу, а он надо мной, и в этот момент я понимаю, что Кристиан намного сильнее и шансов у меня нет. Он настолько сильный, что даже не верится! Невидимая часть его яростно рвется наружу. И излучает он не только силу. Он превращается в чистый секс, как остальные принцы. Я мотаю головой, пытаясь прочистить мозги. Я думаю о жутких вещах, например о мертвой женщине, которая втиснута между его кроватью и стеной, и о том, что не хочу закончить, как она.

Я лежу на спине, он держит меня за запястья, вытянув мои руки над моей же головой. Я ругаюсь, извиваюсь и пинаюсь, но это все равно что биться о бетонную стену. Ничего, чуваки, вообще ничего на него не действует. Я бодаю его головой. Он смеется, роняет лицо к моему плечу и нюхает меня!

Я кусаю его за ухо и пытаюсь оторвать его. Кровь заливает мне рот, я давлюсь и отпускаю.

— Дэни, Дэни, Дэни, — говорит он, словно ничего не почувствовав. — Не борись со мной. Тебе не нужно со мной драться. Я никогда не причиню тебе боли. Только не тебе. Ты моя самая яркая звездочка.

Ничья я не звездочка! А он псих со справкой!

— Слезь с меня!

Находясь так близко к той его части, которая убивает сексом, я чувствую, что со мной начинают происходить противные вещи. Которых я не хочу чувствовать. У меня пересыхает во рту от ярких картинок, они не уходят из головы. Кристиан. Голый. Занимается теми вещами, за которыми я видела Риодана. И я хочу смотреть, и не хочу смотреть, и мне нужно на фиг отсюда сбежать, и быстро!

— Ты вообще что-то чувствуешь? Или ты мертвый внутри, как та женщина? Зачем ты возился со мной и спасал? Чтобы убить медленнее?

— Все совсем не так. Ты не могла бы успокоиться и послушать меня хоть минуту?

— Ты ничего важного мне не скажешь!

— Мне сложно говорить с тобой, когда я тебя касаюсь.

— Чувак, прекрати меня нюхать! Это просто грубо. Отвали от меня!

— Не могу. Ты сбежишь.

— Если ты правда ее не убивал, ты меня отпустишь. И позволишь мне самой поменять мое мнение. Дай мне возможность дышать.

— Если я отпущу тебя, ты сможешь сесть и выслушать меня, девочка?

Он слегка расслабляется, потому что мы вроде как ведем переговоры, но он — детектор лжи, и я знаю, что не могу ответить на его последний вопрос, так что пользуюсь шансом и вкладываю все силы в удар коленом по его яйцам. Потому что нет понятия «грязный прием», когда бьешься за победу.

Он ревет так громко, что у меня почти что взрывается голова. А потом сваливается с меня и сворачивается в клубок, воя. Я уже раньше заезжала парням по яйцам. На улицах порой приходилось. Но никогда не видела, чтобы кто-то реагировал так плохо. Наверное, потому что он был твердым, как камень, когда я ему врезала. Чтобы попасть по яйцам, мне пришлось изловчиться и бить снизу вверх, так что я, наверное… ага, Мега, между прочим, сейчас самое время бежать.

Вылетая наружу, я сношу дверь с петель.

Этим утром, выходя из Честерса после почти смерти и почти воскрешения — мне кажется, что этим утром, но в последнее время я так часто пребываю в обмороке, что на самом деле не знаю, дни прошли или часы, — я пыталась решить, что мне делать с редко достающимся свободным временем. А потом меня опять чуть не убили, на этот раз взорвавшимися замороженными людьми; потом Джайн отнял мой меч; потом я отрубилась от потери крови; меня вымыл и напоил своей кровью принц Невидимых; я нашла мертвую женщину под кроватью, а теперь вот я снова на улицах и сейчас, блин, то самое время, когда мне пора отчитываться о проделанной работе!

Не могу даже выбрать самое худшее.

Чуваки, фиговый день. Свободный день, блин. Да я едва выжила!

Я босиком перепрыгиваю с ноги на ногу и стоп-кадрирую изо всех сил, жутко стирая ступни, потому что Кристиан может вот-вот телепортироваться и оказаться прямо передо мной. Так вот, если он это сделает, я надеюсь, мне хватит скорости отрубиться от удара и вообще потом не очнуться. У меня больше нет того единственного оружия, которое могло от него защитить, — Джайн стащил.

А второе оружие у Мак.

Спорим, я смогу его отнять.

Насколько я вижу, вариантов у меня три.

Отправиться в Честерс, использовать Риодана как щит против Кристиана и заставить его помочь мне вернуть меч.